Сумерки — граница между днем и ночью. Те, кто боятся тьмы - спешат скрыться от неё, в то время как другие сливаются с ней, срываясь с цепи. Уходящее солнце окрашивает мир в багровые тона, в то время как тени ночи становятся глубже и темнее. Наступает время, когда все по ту сторону границы могут с лёгкостью её переступить. Когда-то люди верили, что в это время суток появляются чудовища.
   Действительно, прошлая ночь была слишком страшной, даже те сказки, которые Зуко слушал от матери о чудовищах, пробуждавшихся ночью, не сравнятся с произошедшей ситуацией. Как вообще Мэй могла допустить такое? Зуко всегда верил в её способности, и у него совсем не было повода для волнений, но как столь сообразительная девушка, которая лично заправляет охраной, не смогла сберечь вышестоящих людей? Лорд Огня явно был зол на Мэй, даже не смотря на то, что она была его предметом воздыхания, хотя это и не столь важно, личные отношения не должны сказываться на политике.
   Он совершал своё утреннее молебствие, состоявшее в том, что он посылал к черту каждую вещь, попадавшуюся ему под руку. Каждого своего слуг, каждого охранника он оскорблял, посылая к чёрту, сдерживать эмоции никак не получалось. Если Мэй не смогла защитить советника, сможет ли она удачно уберечь Зуко от смерти или похищений? Ответ оставался загадкой, кто её знает, может быть, она и не собиралась спасать вышестоящих лиц страны. Она лично нанимает людей в охрану и это еще больше бесило Зуко, если она нанимает охрану, с какой стати Мэй набирает глупцов, ничего не умеющих делать? Хозяин Огня выделяет достаточно много средств для того, что бы быть защищённым от любой беды, для того, что бы не единая капля, которую проронит дождь, не совершило своё приземления на владения Лорда, неужели это так сложно? Да, в голове у правителя вертелось много вопросов, ответы на которые он просто не мог сыскать, даже заглядывая в самые тёмные и не раскравшиеся углы своего сознания, нет, ответа не было нигде.
   Крепко сжатые в кулак руки, грозно смотрящие вперёд глаза, походка, выражение лица, даже вздохи, всё выдавало Зуко, он не мог сдержать своего гнева и хотел выплеснуть его на девущку, которая обязана беспокоиться о безопасности Лорда Огня. "Я весь дрожу, кровь стучит в голове и от злости, и от ненависти ко всем этим людям, которые не могу натужить свои глупые головы и понять, что допускать такие ошибки – не позволено! Считаете меня ребёнком, который всё простит и оставит происшествие за спиной? Много о себе возомнили, отвечать будет каждый, кто не смог уберечь советника".
   Наконец случилось самое страшное, что смогло произойти с Мэй, которая одиноко ожидала Зуко. Огромные двери, которые отделяли зал от прихожей дворца, распахнулись и вслед за их открытием в огромную, хорошо освещенную, комнату влетел Зуко, в нём хорошо можно было различить злость, ибо всё тело его сдавало, что уже говорить о речи и мимике.
- Это что еще за шутки, Мэй? Сегодня покушение на советника, а завтра на меня!? Я выделяю целую гору денежных средств для того, что бы находится в спокойном душевном состоянии и не бояться за свою жизнь, а что получаю взамен? Яйцеголовых мужиков, не умеющих обращаться с оружием и не умеющих защищать своего правителя, - выплеснул Зуко свою злость прямо в лицо Мэй, ходя по одной и той же "нервной" траектории.
   Выслушав докладный отчет своей возлюбленной, Зуко продолжил:
- Ушли... - расстроено вздохнул Лорд, - я не удивляюсь этому, потому что эти безмозглые мужики даже улитки догнать не смогут, - поняв, что Зуко ошибся тем, что выплеснул всю ненависть именно Мэй, тот сделал небольшой вдох и продолжил, - Мэй, прости, я просто очень обеспокоен своей жизнью и выгляжу трусом. Устрой сегодня смотр охраны дворца, проведи перекличку, проверку паспортов и прочих удостоверений, нарушителей под замок, я лично с ними встречусь. Что говорить об отдельной персоне, которая пропустила советника - допросить и составить отчёт для меня.
   Закончив свою речь, Зуко сделал еще один шаг вперёд, дабы приблизиться к девушке вплотную, лорд Огня взял Мэй за руку, не сводя свой пронзительный взгляд с её глаз. Монарху надо быть выше обвинений в жестокости, необходимой для безопасности страны и собственной персоны. Это должно войти в плоть и кровь, чтобы, не дрогнув, нанести удар, даже по самым близким, если они виновны. Но Зуко не такой, он совсем не хотел проявлять агрессию к своей возлюбленной, хотя и знал, что с её характером - её нельзя обидеть.
- Прости за то, что выплеснул на тебя всю ненависть, ты единственная кому я могу доверять и посему именно на тебе отыгрался... прости, - Зуко чувствовал себя неловко, зная, что мог зацепить Мэй и попросту обидеть её.
   Политика - одно, а семья и любовь – совсем иное.